Коннектом. Как мозг делает нас тем, что мы есть - Себастьян Сеунг

Так что если вы намерены оцифровать свое сознание, выбирайте коннектомную стратегию, больше вам пока надеяться не на что. В ближайшие годы мы поймем, является максима «Вы – это ваш коннектом» истиной или только хорошим приближением. Нам помогут в этом методики исследования, описанные в части IV. Подобные научные изыскания будут направлены главным образом на более близкие цели, однако попутно они могут дать нам кое-какое представление о том, есть ли у оцифровки сознания реальные шансы на осуществление.

* * *

Мы, люди, с давних пор верим (ну, или нам хочется верить), что, помимо материального существования, в жизни имеется еще что-то: «Я не просто кусок мяса, у меня есть душа». Оцифровка сознания – всего лишь новейшая вариация неотступного желания человека покинуть собственное тело, но остаться живым.

За последние несколько веков наука сильно поколебала нашу веру в наличие души. Вначале нам говорили: «Вы – куча атомов». Согласно этой материалистической доктрине, Вселенная подобна гигантскому бильярдному столу, на котором атомы, словно бильярдные шары, движутся и сталкиваются, подчиняясь законам физики. Наши собственные атомы не являются исключением из этого правила и следуют тем же законам, что и все прочие атомы во Вселенной. Потом биология и нейронаука стали убежать нас: «Вы – машина». Согласно этой доктрине механицизма, детали такой машины – клетки или особые молекулы вроде ДНК. Наше тело и мозг не имеют принципиальных отличий от рукотворных машин, производимых человеком, просто тело и мозг более сложно устроены.

Однако появление компьютеров заставило нас пересмотреть положения материализма и механицизма. Оцифровщики верят: «Вы – массив данных». Мы – не машина и не материя, они служат лишь средством для того, чтобы хранить то, чем мы являемся на самом деле: информацию. При нашем повседневном обращении с компьютерами мы научились различать информацию и ее материальное воплощение. Представьте, что я схвачу ваш ноутбук и в порыве разрушительной ярости разрублю его на куски. Вы соберете их и сумеете извлечь жесткий диск, который окажется неповрежденным. Что ж, вам ни к чему долго скорбеть. Просто перенесите информацию с этого диска на другой ноутбук, и мы будем жить дальше, как будто ничего не случилось.

Оцифровщики не видят принципиальных различий между человеком и ноутбуком. Они полагают, что информацию о вашей личности можно перевести в какую-то иную материальную форму. Оцифровщик порицает материалиста: «Вы – не куча атомов, а схема, согласно которой они расположены». Оцифровщик ругает механициста: «Вы – не ваши нейроны, а схема, согласно которой они соединены». И хотя схема требует вещественного воплощения, сама она принадлежит к абстрактному миру информации, а не к конкретному миру материи.

Что ж, оцифровщик вправе сказать, что ваш новый ноутбук – реинкарнация старого. Переселение ноутбучьей души произошло, когда вы перенесли информацию с одного жесткого диска на другой. Так мы подходим к идее о том, что современная душа – это информация. Мы описали полный круг, вернувшись к мысли о том, что в основе нашего Я лежит нематериальная сущность, что-то более призрачное, чем вещество.

Аналогия несовершенна. В отличие от души, которую обычно считают бессмертной, информация может оказаться безвозвратно утраченной. Нанотехнолог Ральф Меркл сформулировал понятие теоретической информационной смерти как уничтожение хранящейся в мозгу информации о личности. Вернемся к нашему примеру с ноутбуком. Представьте, что из вашего изувеченного компьютера извлекли жесткий диск, однако в процессе рубки поврежден его мотор. Вы не настолько разбираетесь в технике, чтобы переписать информацию с этого диска на новый ноутбук. Однако некий специалист по компьютерному железу сумел починить мотор, так что теперь вы можете осуществить перенос данных. В то же время, если я окажусь совсем уж законченным негодяем, я не стану рубить ваш компьютер на куски, а просто проведу мощным магнитом над его жестким диском. Информация сотрется, ведь принцип ее хранения на жестком диске – магнитный. В таком случае никакая технология, даже самая совершенная, не восстановит утраченные данные. Это невозможно в принципе.

Определение смерти, которое предлагает Меркл, имеет скорее философское, чем практическое, значение. Чтобы применить его, нам нужно точно знать, каким образом воспоминания, характер и другие свойства и особенности вашей личности хранятся в мозгу. Если эта информация содержится в коннектоме, то теоретическая информационная смерть – не более чем коннектомная смерть.

Все усилия человека обрести бессмертие можно рассматривать как попытки сохранить информацию. Большинство людей предпочитают завести детей, прежде чем умереть. Некоторая часть данных их ДНК будет жить в ДНК их детей, а другие разновидности информации будут жить в памяти детей. Некоторые пытаются достичь бессмертия, сочиняя песни или книги, которые будут вспоминать будущие поколения. Это еще одна попытка запечатлеть информацию о себе в умах других.

Крионика и оцифровка сознания стремятся законсервировать информацию, содержащуюся в мозгу. Всё это можно рассматривать как часть более широкого движения, именуемого трансгуманизмом: оно ищет возможность изменить людей как вид. Трансгуманисты заявляют: больше не нужно ждать, пока нас продвинет вперед дарвиновская эволюция, ползущая медленно, словно ледник. Мы можем использовать технологию, чтобы трансформировать свое тело и свой мозг. Или же мы вовсе отвергнем их и переселимся в компьютеры.

Над трансгуманизмом посмеиваются, обзывая его «вознесением для гиков». Некоторым вообще кажется странным, когда кто-то фантазирует насчет будущей вечной жизни, когда уже сегодня миру всерьез угрожает столько острых и неотложных проблем. Но трансгуманизм – неизбежное и логичное развитие идей Просвещения, воспевавшего мощь человеческого разума. Ободренные успехами математики и естественных наук, европейские мыслители стремились положить в основу правовых законов и философии принципы, выведенные путем рациональных рассуждений, а не апеллировать к традициям или божественным откровениям. Философ Лейбниц даже полагал, что все разногласия проистекают из ошибок в рассуждениях, и предлагал разрешать эти противоречия, формализовав аргументацию с помощью символьной логики.

Однако в XX столетии ограниченность разума стала мучительно очевидна. Логик Курт Гёдель доказал, что математика неполна, поскольку существуют истинные утверждения, которые нельзя доказать. Физики, первыми вступившие в область квантовой механики, обнаружили, что некоторые события по-настоящему случайны, и их нельзя предсказать, даже обладая неограниченной информацией и вычислительными мощностями. Если разум пасует даже в сфере математики и естественных наук, как можно ожидать, что он будет всегда выручать нас в других областях? Многие философы убеждены, что нравственность и этика невыводимы из рационального; попытки это сделать они называют «натуралистической ошибкой».

Трансгуманисты больше не верят, что разум способен ответить на все вопросы. Однако они по-прежнему верят в его могущество, поскольку он способен постоянно создавать всё более совершенные технологии. Трансгуманизм решает важнейшую проблему Просвещения, состоявшую в том, что научный взгляд на мир лишал многих ощущения цели. Если физическая реальность – это лишь кучка пляшущих атомов или генов, конкурирующих между собой за то, какой из них скопируется, тогда жизнь кажется лишенной смысла. В своей книге о Большом взрыве, озаглавленной «Первые три минуты», физик-теоретик Стивен Вайнберг пишет: «Чем познаваемее кажется Вселенная, тем бессмысленнее и бесцельнее она представляется». Паскаль более поэтично выразил эту точку зрения в своих «Мыслях»: